в карандаши и авторучки;
и ты пиши, пиши, пиши,
как интересно до получки,
как неподкупен проездной,
как день белеет и дымится,
как дышишь ты своей страной
и запах – длится, длится, длится..
х х х
Опростела душа, побелела,
Очерствела, никто мне не мил..
Разнадеялась, перегорела,
Перетёрлось всё, перелюбил..
Ты забыта, забыта, забыта,
Ты запомнилась мне навсегда;
Ты горела прозрачней болида,
Перечёркнутая звезда.
х х х
Рома гром и водки пепел,
Между стволиков и ветел
В иглах дней грядёт
Светло страшен, страшно светел
/я его намедни встретил/
чёртов Новый Год..
х х х
Путешествуя, встречаешь
Новые дома, людей;
Сердишься, не отвечаешь;
В глупости – не затвердей:
Перешагивая реки,
Пролетая облака,
Вдруг найдёшь – реснички, веки,
Тонкая рука..
х х х
Устал кричать, оглохнуть невозможно,
пытаюсь говорить за тишину,
за то, как люди очень осторожно
и нежно посвящали дни вину..
За дев отзывчивых таких и милых пьяниц,
За серые нелепые глаза,
За нездоровый цвет лица, за глянец,
За дружбу, за любовь и даже за
плетенье плоти ночью красно-винной,
за нас с тобой, за то, что никогда
нам не срастись – ни сказкой, ни былиной:
ты фея белая, я бурая вода,
Ты пламя белое, нетающего света,
Гроза зимой, синь тучи, кучи льда,
А летом.. я не помню больше лета,
Не помню лета – снежная беда..
х х х
Небо, небо – непустое!
Были мы на небе – двое,
Мчались – неба сквозь..
На закате – золотое;
Огненная, что с тобою,
Почему мы врозь?
Небо, небо – не молчи же,
Не молчи же, говори же,
Правду расскажи..
Почему, кто небу ближе,
Ближе к смерти? Тише, тише,
Тише тихой лжи..
х х х
Царь ли рыцарь?
Царь – рычащий:
Копья, лица,
В морду, чаще..
Бронь, погоны,
Зелень, раны,
Ветки, кроны
и душманы..
х х х
Каждое слово –
– бурая соль,
птица без крова,
крыльева роль,
крылья литые:
металлолом;
гнёзда пустые –
– сбиты крылом.
Мнится-случится:
Чёртова птица,
Чёрные крылья,
Чёрные лица..
х х х
Твои вечера – без меня – каковы?
Цветы разнотравья, декабрьской травы,
Травинки из снега и веточки льда,
И эта разлука – уже навсегда..
И ночи твои без меня – почему?
Я падаю вечером в город-тюрьму,
Где небо как в клетке и запрещено,
Где твёрдое липкое гадкое дно,
Где гарь накипает на крылья машин,
Где соль разъедает пространство; смешным
Мне кажется каменный город-тюрьма;
Смешная разлука; смешная зима..
х х х
Весело ли, грустно мне –
– яркий свет в твоём окне,
ярче, чем в соседних окнах,
ярче чёрта на луне..
х х х
Снега холодные белые брызги
Трогаешь варежкой, а не рукою..
К железной двери прикрепляю записку;
Ты не читаешь их, эхо такое..
Нет больше света – как нет благодати,
Ветер один – леденящий, холодный..
Боже, помилуй нас, Божия Мати!..
Эхо, зачем я прозрачно-свободный?..
Разная воля – в любви и науке;
Разве свобода – в любви и работе?
Разве свобода – горящие звуки,
Буквы, пылающие в полёте?
Разве свобода – цепочка и пепел
Сердца, бегущего в дальнее море?
Разве Бог твой ничего не ответил?
Разве измена – случайное горе?
Снег.. – Не хватает танцующей феи;
Я ещё помню, как фея – кружилась
в танце на облаке – неба левее,
прыгнула за небо и удалилась..
х х х
Искренность резка – пустые облака,
Серые снега – сквозящая тоска..
И надежды – пусто, и снега – пусты:
Город безответной, бесцветной прямоты..
Варежки теряешь, замерзаешь: дрожь;
по снегам шагаешь, топаешь, бредёшь;
Окна опухают: жёлтые цветы..
Девушки летают.. Женщины.. И ты.
Ночью Леониды – облака насквозь,
Радио Эвклида, передача «Врозь»..
Холодно без Бога, тихо без вина,
Море у порога – снежное, без дна..
х х х
Заявляют, что я вне любви;
Что я выщелочен – горькой водкой..
Закричи, зарычи, зареви,
Зарыдай.. Лжив язык, он короткий,
Он болтается в проруби и
Хлещет плёткой.
х х х
Площадь – год назад; каморки
снежные – дворцами слыли..
Мы с тобой – катались с горки,
Ты – боялась, мы – любили;
Что-то тонкое – тоньчайше:
Не шепнёшь и не расскажешь,
Как всё таяло, и дальше,
И никак уже, и даже
Горки новые – настроят,
Кто-то вновь шепнёт: «Поедем?»...
За героем – след героя,
И роман – за счастьем следом.
Два ужасно светлоглазых
И смешных – от смеха брюхо
Лопнет – память зла, как лазер,
Или нежная, как шлюха,
Память сохранила горки,
Огоньки, мальчишек, сани,
Кашу и морковь на тёрке,
Чай зелёный в чёрной рани..
Память сохранила крики,
Стук снежка в окно и тягу
Глаз – бесстыжих и великих,
Барабанящих атаку.
х х х
Сначала про тебя расскажут лжище,
Какой ты никогда ещё не слышал..
Потише, друг. Всё это правда, тише,
Дружище..
х х х
Ты пишешь, что тебя – бросали.
Едва ли.
А тех, с кем горести делила –
Забыла.
А тех, кого ты предавала,
Немало.
И одному печально-кротко
Пить водку..
х х х
Никогда не помириться,
и надежды нет.
За троллейбусом дымится
белый след.
Пар из труб котельной местной
рвётся в облака..
Неизвестное – известно:
на фига?..
х х х
Твои глаза тогда казались целым
Огромным миром, яблоком синь–спелым,
А лёгкий шаг стучался тихим сердцем,
И всё не верится.
А ты, чуть что, пугаясь, вопрошала,
И тем вопросом – душу воскрешала,
Замёрзшую в обыкновенном дне:
«Ты женишься на мне?»
И я, боясь спугнуть такую фею,
Немел тогда; я и сейчас немею,
Надеясь, что я феи крылья слышу,
И сплю как только можно ночью тише,
Лелея, что в окне, в ночном огне
Мелькнёт рубашка: «.. женишься на мне?»
1-10 декабря 2001 г., Екатеринбург, М.Анкудинов.